Маленькие дикари [Рисунки автора] - Эрнест Сетон-Томпсон

Через полчаса Ян подошел к двум бревенчатым хижинам и типи.

Собаки встретили Яна яростным лаем: пришлось отбиваться палкой. На шум из типи вышел индеец. Ян, как учил Калеб, сделал несколько приветственных жестов. Потом, ткнув себя в грудь, поднял два пальца — это означало, что он не один. Указав в сторону соснового леса, Ян объяснил, что там находится его больной товарищ и, стукнув себя по животу ребром ладони, дал понять, что он голоден. Индейский вождь вынес мальчику олений язык и занялся опять своим делом. Ян с благодарностью взял мясо, затем быстренько набросал у себя в тетради индейский лагерь и двинулся назад.

Пит сидел у костра, встревоженный долгим отсутствием товарища. Чувствовал он себя гораздо лучше. Через полчаса мальчики отправились в обратный путь, который проделали без особых приключений. В три часа над холмами показался дымок от костра Калеба, и к четырем они с радостными криками ввалились в лагерь.

Калеб устроил салют из револьвера, а Турок встретил ребят громким лаем. Оказалось, что все остальные вернулись еще накануне вечером.

Сэм сказал, что они «прошли миль десять и нигде не видали реки». Гай клялся, что они покрыли не меньше сорока миль и что он теперь вообще не верит, что там есть какая-нибудь река.

— Что же вы видели по дороге? — спросил их Ян.

— Ничего, кроме сожженного леса и скал.

— Вы взяли слишком к западу, — определил Калеб.

— Ну, расскажи ты, Черный Ястреб, что вы видели.

— Если Ястребиный Глаз прошел сорок миль, — начал вождь бойлеров, — то мы — все шестьдесят! Но, кроме болота и сгоревшего леса, там ничего нет. От индейского лагеря и следа не нашли. Я думаю, там никто не живет.

— А песчаные холмы видали? — спросил Ян.

— Нет.

— Ну, значит вы не дошли еще несколько миль до индейцев.

Маленький Бобр рассказал свою историю, великодушно умолчав о том, как вел себя в путешествии Чижик. А Чижик, захлебываясь от восторга, расписывал познания Яна и особенно подробно рассказал, как Ян во время дождя добыл палочками огонь.

Когда все кончили, Калеб сказал:

— Ян победил трижды, потому что нашел сосновый лес, который сам искал, потом — реку, которую искал Дятел, и еще индейцев, на поиски которых отправился Весли. Сэм и Весли, передайте Яну свои скальпы!

XXX

Снова рысь

За ужином незаметно пролетело время. Мальчики хорошо отдохнули и к вечеру были готовы отправиться в новое путешествие.

— Здесь водятся еноты, мистер Кларк? — спросил Ян.

— По-моему, да. В лесу около владений Бидди Бэггса много следов, очень похожих на енотовые.

Места эти были неподалеку, и мальчикам не терпелось отправиться туда немедленно. Ночь стояла душная, безлунная. От комаров не было отбою. Турок бежал, усердно обнюхивал землю. Он напал на чей-то след и быстро скрылся из виду. Скоро издали послышался его лай.

— Енот? — нетерпеливо сказал Ян.

Калеб промолчал.

— Что там, мистер Кларк?

— Не знаю, что и думать, — медленно ответил старик. — Собака совсем терпение потеряла, лает как безумная. А на кого, понять не могу.

Когда охотники подошли ближе, они увидали, что Турок стоит под деревом и яростно лает, задрав морду.

— Огня скорей! — торопил Дятел.

Через минуту у всех в руках пылали ветки. Раз или два охотникам удалось увидеть блестящие глаза зверя.

— Ну, кто полезет? — спросил Калеб.

— Я! Я! — хором закричали все.

— Вы храбрые охотники, — сказал Калеб, — только неизвестно, какой зверь там на дереве. Может, это крупный енот. Только почему-то собака лает, словно на кошку. А ведь в округе недавно убили пуму. Зверь забрался на дерево, но это еще не значит, что он боится собаки. По тому, как лает Турок, я думаю, здесь вас может ждать опасность. Кто же все-таки полезет?

Все смолкли. Потом Ян сказал:

— Я попробую, если вы дадите мне револьвер.

— Так и я пойду! — тут же вызвался Весли.

— Бросим жребий.

Лезть на дерево выпало Яну. Теперь не было слышно шуток, как прежде, когда он шел на енота. Ян чувствовал напряженное молчание, и ему становилось все страшнее. Страх этот усилился, когда Ян забрался на большую липу, густая крона которой заслонила от него лица товарищей.

Ему хотелось повернуть назад, и, чтобы оправдать свое отступление, он уже собрался крикнуть: «Нет здесь никакого енота!» Но голос не повиновался ему.

— Эй, что там? — спросил кто-то снизу.

Ян не успел ответить, ему показалось, что где-то рядом ворчит енот. Мальчик даже перегнулся вниз и крикнул:

— Нашел!

В этот миг совсем близко кто-то яростно зарычал, и Ян увидел огромного зверя, который прыгнул на ветку ниже той, где сидел Ян. Квадратная морда, щетинистая, в полосках, — точно такую он видел когда-то в Гленьяне.

В страхе Ян выхватил револьвер, выстрелил и промахнулся.

— Рысь! — В голосе Яна послышался ужас.

— Не подпускай ее близко! — громко закричал Калеб.

Ян, собрав все свое мужество, снова выстрелил. Раненый зверь бросился на мальчика и вцепился ему в руку. Ян пытался перехватить револьвер левой рукой, но выронил его, наткнувшись на щетинистую шкуру зверя. Теперь Ян был беззащитен. Но раненый зверь вдруг выпустил руку Яна, стараясь удержаться на суку, и рухнул на землю. От радости Ян чуть было не потерял сознание.

— Где револьвер? — как сквозь сон, донесся до него голос Весли.

— Я давно уронил его! — ответил Ян.

— Куда?

Ян, не отвечая, спустился с дерева. Между тем рысь успела убежать и скрылась бы, но Турок не дал ей снова забраться на дерево.

Сэм отыскал в траве револьвер. Калеб схватил его, но Ян тихо сказал:

— Дайте мне! Я сам должен прикончить ее.

Раздался выстрел, потом другой, и индейцы огласили лес радостными криками. Только Маленький Бобр молчал. Калеб и Сэм поспешили к нему.

— Что с тобой, Ян?

Калеб взял его за руку. Она была мокрая.

— Смотрите — кровь!

— Да… она меня цапнула… там, на дереве… Я думал, что мне уже конец.

Все обступили Яна.

— Надо отвести его к воде!

— Наверное, колодец в лагере ближе всего. Калеб и Сэм вели Яна, а остальные тащили рысь. По дороге ему стало легче, и он рассказал, как все произошло.

— Ух! Я б, наверное, до смерти испугался! — сказал Сэм.

— И я тоже, — сказал Калеб, к удивлению всего племени. — Один на один с раненым зверем, без оружия! Тут уж дела плохи!

— А я ведь и сам ужасно испугался! — честно признался Ян.

На привале догорал костер. Холодная вода была рядом, и Яну обмыли руку. Ему было чуточку страшно смотреть на свою рану и пропитанный кровью рукав. Но восторженные возгласы товарищей звучали для него как музыка. Потом все долго сидели у костра, и Калеб сказал:

— Я знал! Давно знал, что ты молодец!

XXXI

Возвращение

Серое утро снова предвещало дождь, и индейцы боялись, что им придется с тяжелой ношей возвращаться домой по грязи, но Калеб неожиданно обрадовал их.

— Я неподалеку встретил своего приятеля с фургоном, — сказал старый охотник. — Он обещал отвезти вас в лагерь.

Не прошло и часу, как они очутились снова в своем старом милом лагере у запруды.

Дождь кончился, и Калеб, уходя домой, сказал:

— Слушайте, ребята! Пора выбрать Главного Вождя.

По-моему, сейчас самое время. Я приду завтра, часа в четыре, и расскажу, как это делают индейцы.

В ту ночь Ян и Сэм ночевали в типи одни. Ян с гордостью поглядывал на забинтованную руку, с просочившимися пятнышками крови. Боли он не чувствовал. И вообще, все кончилось благополучно благодаря толстой рубашке. Ян спал как обычно и проснулся далеко за полночь с чувством какого-то удивительного счастья.

Вся его жизнь вдруг ясно предстала перед ним. Он вспомнил отца, который слепо стремился подавить в его сердце любовь к природе.

Потом подумал о Рафтене, человеке шумном, грубом на вид, но с добрым сердцем и светлой головой. Фермер, может быть, и проигрывал в сравнении с отцом, и все-таки Яну вдруг захотелось, чтобы отцом его был Рафтен. Ведь тот не считал пустяком любовь Яна к лесу и животным, а наоборот, еще больше укрепил в нем это чувство.

Вспомнился Яну и родной город. Он знал, что не дольше чем через год ему придется вернуться домой, и он знал также, что ему никогда не осуществить своей заветной мечты — стать зоологом, потому что отец обещал при первой возможности отдать его в лавку. В душе Яна вспыхнул протест. Может, остаться навсегда у Рафтенов?

Забрав его из школы и отослав на ферму, отец, очевидно, надеялся погасить у сына рвение к знаниям. Однако все получилось наоборот — желание отдать себя любимому делу еще сильнее овладело Яном.